А после опять безработица. У меня начинал развиваться комплекс бедного человека. Денег не было. вращаясь в кругу звёзд , я, конечно, старался не афишировать свои ощущения, но внутренне сам уже понимал, что так продолжаться не может. Живу удрузей в гостевых комнатах за 300 долларов в месяц, езжу на машине-развалюхе, одолженной приятелем, преподаю за копейки... Помню, я шёл на встречу к отелю и подумал: "Господи, неужели я когда-нибудь смогу снять здесь номер!" Остановился у недорогой японской машины: "Боже! Неужели я когда-нибудь заработаю себе на приличную машину!" Не скажу, что уже готов был на крайний шаг, но зудела мысль: "Не пора ли одуматься? Не пора ли в Москву?"
Судьба распорядилась иначе... Той энергии, с которой я снимал... хватило бы на три картины. Свежесть восприятия была такой, словно мне опять двадцать пять, снимаю первый в своей жизни фильм. Работал очень быстро, но всё равно рядом стоял погоняльщик - продакшн менеджер, приставленный, чтобы экономить деньги. Как я его ненавидел! Он мог сказать: "Всё! Кадр снят. Снимаем следующий!" И это он говорил мне, режиссёру!
"Ещё не снято, - возражал я."
"Не имеет значения. Следующий!"
Вот так. ...
...
За годы поисков работы в Голливуде я понял одну простую вещь: смотрят и знают кино совсем не те люди, которые дают на него деньги. Эти последние не знают режиссёров, актёров, вообще ничего: единственный критерий для них - бокс-офис, касса. Если актёр стоит дорого, его будут смотреть, если актёр стоит дёшево, его не надо брать вообще - публика не пойдёт.
В Голливуде особо пристально присматривали за режиссёрами из соцстран: о них шла дурная слава. Действительно, мы были избалованны возможностью снимать, переснимать, перерасходовать смету, позволяли себе на съёмочной площадке роскошь размышлять.
В американском кино гробят спину не за совесть, а за страх. Съёмочный день - двенадцать часов, нужно гнать и гнать, и если потребуется хоть день досъёмки получить не надейся. Я буквально умолял продюсеров дать мне ещё два дня - без толку. Потому, стиснув зубы, вынужден был укладываться точно в срок, хоть и в ущерб качеству. Знал, что обязан доказать владение профессией, способность работать в тех условиях, которые в Голливуде норма.
Можно ли при этом сохранить свою стилистику, поэзию, свой авторский мир? Работаешь, как на боксёрском ринге: всё в тумане, перед тобой лишь лицо противника - ноги лрожат, кулаки в перчатках машут направо и налево, глоток воздуха в антрактах между раундами, и снова лупишь и получаешь удары. Видишь только одно - ближайшую цель.
На площадку надо приходить, зная досконально от "а" до "я", готовым пусть по минимуму, но всё же сделать задуманное в пределах отпущенных возможностей. И тогда со временем, может быть, тебе удасться завоевать право работать в условиях, позволяющих чувствовать себя художником.
Я на себе испытал, как Голливудские условия, необходимость быть всё время мобилизованным, сказываются на самом языке фильма. Какой бы опытный, сверхпрофессиональный режиссёр ни делал картину, стилистика всецело утилитарна. Всё снимается по типовой раскадровке: общий план, средний, крупный - как делалось у нас в 30-е годы. Своя, авторская стилистика, свойственная Филлини, Антониони, Тарковскому Герману, - практически невозможна. Американский кинематограф, очень эффективный с точки зрения производительной и коммерческой, расплачивается ха это тем, что лишь немногие его мастера - Коппола, Скорсезе, Сидней Поллак, Вуди Аллен - сумели в какой-то степени сохранить свободу самовыражения. Я понял, что нет иного выхода, как жертвовать своим авторским языком во имя содержания, которое хочешь выразить. Скажем, я не мог позволить себе два для репетировать сложную панораму, а потом на третий - снять её единым куском. Чтобы хоть отчасти сохранить свою орфографию, свой синтаксис, приходилось преодолевать огромное давление... " (с)
Андрей Кончаловский "Возвышающий обман" ЭКСМО 2012г.
П.С.
Грустно как-то... Может быть это юношеский романтизированный максимализм, может быть - национальный шовинизм - не знаю, но как-то не приятно всё это осознавать. И ведь не новость, но всё равно каждый раз режет. Конечно, и лёгкое развлекательное комерческое кино тоже должно быть, но кинозрители не состоят сплошь из 14-летних подростков, есть же и иной зритель. Почему остальных обрекают на кинематографический голод?! Одним Куросавой сыт не будешь... Хочется, чтобы и современные художники имели своё право на жизнь и право размышлять. Я, наверное, слишком старомоден. Но я хочу иметь на это право!